Слово “Патерик” – калька с греческого “patericon”, образованного от “pathr” что означает “отец”, отсюда второе русское название книги – “Отечник”. Патериками назывались сборники назидательных рассказов о святых отцах церкви какой-либо одной местности. Жанр Патерика насчитывает многовековую историю. Первые переводы Скитского, Синайского, Египетского и Римского патериков с греческого на славянский язык в X-XI вв. “рано вошли в круг чтения древнерусского человека, приобщая его через простые по стилю и занимательные по форме рассказы о жизни монахов к высоким истинам христианства. По мнению В.Р. Федера, славянские переводные патерики принадлежали к золотому фонду Священного предания, которое по авторитетности не уступало Священному писанию”1.

Именно переводные патерики легли в основу первых русских патериковых сводов, среди которых самый известный – Киево-Печерский патерик, насчитывающий около 10 редакций и свыше 200 списков. В свою очередь под влиянием этого выдающегося памятника древнерусской литературы были составлены Волоколамский, Псково-Печерский и Соловецкий патерики, каждый из которых повествует об истории создания своих обителей и первых насельниках.

С точки зрения Л.А. Ольшевской, феномен Киево-Печерского патерика “во многом объясняется “соборностью” средневекового сознания, преимущественно коллективным характером творчества”2. “Остов” памятника составляют послания, написанные в 20-е гг. XIII в. Владимиро-Суздальским епископом Симоном, постриженником Киево-Печерского монастыря, и печерским монахом Поликарпом.

В послании епископа Симона – упрек Поликарпу (добивавшемуся высокой церковной должности) в чрезмерном честолюбии, несовместимом с иноческими идеалами. Для назидательности своего обличения и наглядности показа святости и богоизбранности Киево-Печерского монастыря, Симон присоединяет к посланию девять рассказов о подвигах печерских иноков. По мнению историков3, под влиянием послания Владимиро-Суздальского епископа Поликарп пишет свое послание игумену монастыря Акиндину, к которому прилагает одиннадцать рассказов из жизни монастыря. Эти послания вместе с историей создания Печерской Успенской церкви, написанной епископом Симоном, составили основу Патерика.

Однако в своем первоначальном виде текст Киево-Печерского патерика до нас не дошел. Согласно реконструкции состава Основной редакции памятника, проведенной А.А. Шахматовым4 и Д.И. Абрамовичем5, в Патерик помимо посланий Симона и Поликарпа входило летописное по происхождению (из “Повести временных лет”) “Слово о первых черноризцах печерских”.

Уникальность памятника состоит в том, что на протяжении всего средневековья (с XI по XVII в.) шел процесс его формирования, активного бытования и редактирования, что позволяет, с одной стороны, увидеть за историей текста отдельного произведения закономерности развития всей литературы Древней Руси, а с другой – понять ее неразрывную связь с историческими судьбами народа, творца и носителя духовной культуры.

Как определяет Ольшевская, “интенсивная работа по формированию Патерика в XI-XIII вв. была вызвана потребностью в отечественном религиозном Олимпе, что подняло бы престиж русского государства и церкви в христианском мире. Активизация редакторской деятельности в XV столетии (создание Арсеньевской, Феодосьевской, Кассиановских редакций) объясняется усилением борьбы за единение страны как непременное условие ее государственной самостоятельности и мощи, стремлением утвердить мысль о преемственности в духовном развитии русского народа. Неоднократное редактирование Патерика в XVII в. было связано с обострением религиозно-политической ситуации в западных областях страны, поэтому новые “справщики” памятника максимально раздвигают границы монастырской истории, включая ее в контекст общерусской”6.

Арсеньевская редакция памятника была составлена, по мнению исследователей, ранее 1406 г., которым датируется древнейший из дошедших до наших дней список, выполненный “замышлением боголюбиваго епископа Арсенья Тферьскаго” (РНБ. Общее собр. ркп. книг /Ф. 560/. Q.п.I.31) и получивший название “Берсеневский” по имени ржевского купца, владельца рукописи в 30-е гг. XIX в7.

Создание редакции связано с именем Тверского епископа Арсения (ум. 02.03.1409 г.), умного энергичного пастыря и активного политика, при котором активизировалось монастырское строительство и оживилось тверское летописание. Место рождения тверского владыки неизвестно. Место его пострига исследователи связывают с Киево-Печерской лаврой, на что косвенно указывают данные летописей и строительство в Твери монастыря “на Желтикове”, где в 1394 г. была заложена теплая церковь в честь печерских преподобных Феодосия и Антония, а в 1404 г. главный собор обители, по примеру лавры, был посвящен Успению Пресвятой Богородицы.

Редактирование Киево-Печерского патерика епископом Арсением выразилось во введении в состав памятника Несторова Жития преподобного Феодосия Печерского, Слова похвального святому, Сказания о начале Печерскаго монастыря, в то время как эпистолярная часть была опущена.

По мнению Е.Л. Конявской и Г.М. Прохорова обращение тверского епископа к истории Киево-Печерского патерика и к редактированию памятника вызвано некоей ностальгией по месту его пострига8.

С точки зрения Ольшевской, исключение епископом Арсением из состава памятника эпистолярной части позволило ослабить личностное, частное начало, присутствовавшее в сочинениях Симона и Поликарпа, и тем самым усилить общерусское значение Киево-Печерского патерикового свода. Живой интерес к памятникам культуры Киевской Руси на рубеже XIV-XV веков, по ее мнению, “объясняется усилением борьбы за объединение русских земель, где столкнулись интересы московских и тверских князей, для которых Киев с его святынями – символ былого могущества Руси”9.

По-видимому, обе точки зрения не взаимоисключают, а дополняют одна другую, поскольку обращение епископа Арсения к Киево-Печерскому патерику, помимо всего прочего, вызвано было необходимостью иметь в Твери памятник, рассказывающий о первых устроителях общежительного монастыря на Руси, в честь кого он возвел храм “на реце на Тмаце”, что, несомненно, выражало преемственность традиций древней столицы. Но преемственность эта была продемонстрирована епископом Арсением, прежде всего, в создании самого монастыря в честь печерских подвижников. Как установлено историками, строительство в конце XIV в. церкви во имя Феодосия и Антония Печерских в Твери является первым свидетельством почитания на севере Руси игумена Киево-Печерской лавры Антония10. Кроме того, Киево-Печерский патерик в Берсеньевском списке предваряет Служба преподобному Феодосию, что, по мнению Т.А. Ильиной11, делает рукопись богослужебной книгой, а значит и диктует состав памятника.

К первой четверти XIV столетия ученые относят создание Феодосьевской редакции Киево-Печерского патерика, названной так по имени ее редактора и переписчика. Несмотря на спутанность и бессистемность в расположении текстов, эта редакция более других восходит к Основной редакции, а ценность ее заключается в том, что она донесла до нашего времени старший извод одного из центральных произведений Патерика – Послание Симона к Поликарпу. Списки Феодосьевской редакции немногочисленны.

Новая редакция Киево-Печерского патерика – Кассиановская – сложилась в середине XV в. Начальный этап работы связывается с именем печерского “мниха” Иоанна, которому бесспорно принадлежит составление оглавления памятника. Однако вопрос о степени его участия в редактировании Патерика не имеет однозначного решения в научной литературе. Редакция названа по имени печерского “клирошанина”, а затем “уставника” Кассиана, чье имя указано в традиционных концовках в списках 1460 и 1462 гг.

Руководствуясь тематическим принципом, инок Кассиан дополнил предшествующие редакции новыми статьями, в том числе летописными. Большинство рукописных списков последующих времен восходят именно к Кассиановской редакции. Так, уже в 1462 г. в московском Вознесенском монастыре по повелению княгини Евпраксии была снята копия с одного из списков этой редакции, что, по мнению исследователей, связывалось со стремлением Москвы, “нового духовного центра “поднимающейся нации”, упрочить свой авторитет в деле объединения русских земель за счет обращения к культурному и политическому наследию Киевской Руси”12. Н.Н. Розов увязывает спешку в деле распространения памятника с тем, что “в Твери – давней сопернице Москвы – уже в начале XV века была создана своя собственная редакция Киево-Печерского патерика”13 – Арсеньевская.

Списки 1460 (печерский) и 1462 гг. (московский) относятся к Первой Кассиановской редакции, названной по имени заказчика рукописи “Акакиевской”, список, выполненный в Печерском монастыре повелением “уставника” Кассиана 10 апреля 1462 г., – ко Второй редакции. В отличие от первой, где материал расположен тематически, во второй Кассиановской редакции статьи располагаются в хронологическом порядке.

Помимо широкого распространения в рукописях Вторая Кассиановская редакция памятника легла в основание печатных изданий: польского 1635 г., выполненного под редакцией Сильвестра Коссова, киевского 1661 г. и всех последующих. Интенсивная редакторская работа по подготовке печатных изданий в XVII в. была вызвана “обострением религиозно-политической борьбы в западных областях страны, которая закончилась провозглашением унии”14.

В первом печатном издании Патерика Сильвестра Коссова предисловие и примечания носят религиозно-полемический характер и направлены против протестантов и католиков в защиту святости печерских подвижников, в то время как дополнительные летописные вставки (о крещении Руси, о первых русских князьях и митрополитах и пр.) призваны доказать независимость Русской Церкви от западной.

Рукописная редакция Патерика Иосифа Тризны, выполненная в 1647-1656 гг. по повелению архимандрита Киево-Печерской лавры Иосифа, известна в единственном списке (РГБ. Ф. 304. № 714). По мнению Д.И. Абрамовича15, новая рукописная редакция была вытеснена печатными изданиями Патерика 1635 и 1661 гг. и не смогла с ними конкурировать, однако взаимосвязь ее с печатным изданием 1661 г. несомненна.

Отличительной особенностью данной редакции стало включение летописного материала как о Печерской обители, так и не имеющего к ней отношения16. По мнению исследователей, значение редакции Иосифа Тризны велико, поскольку “ее составители пытались в новых исторических условиях “разомкнуть” границы патерикового повествования, рассмотреть агиографическую хронику монастыря на фоне общерусской и мировой истории17.

В 1657-1658 гг. монахом Тарасием был составлен еще один вариант патерикового свода, инициатива создания которого связана с именем игумена Гадяцкого монастыря Калистрата Холошевского. Этот вариант, как и предыдущий, не имел широкого распространения, на сегодняшний день известно всего лишь два его списка.

 

*  *  *

 

Кто непосредственно был редактором издания Киево-Печерского патерика, вышедшего в 1661 г. по “повелению и благословению” архимандрита обители Иннокентия Гизеля (ум. 1683 г.), неизвестно. Исследователи связывают редакторскую работу над памятником с преподавателями Киевской академии, что прослеживается в литературных приемах издания.

Содержание книги является компиляцией древних редакций памятника и его позднейших переделок XVII в. Однако, по мнению Ольшевской, несмотря на то, что переработка памятника далеко отстоит от первоначального вида Патерика, она хорошо иллюстрирует общий процесс литературного дела в XVII в., поскольку “возврат к исконным авторским циклам в композиции Патерика здесь происходит на новом, более высоком, уровне и отражает тенденцию роста личностного начала в художественном творчестве”18.

Открывается памятник Посвящением, адресованным самому Господу Иисусу Христу, “о нем же живем и движемся”, и Его Пречистой Матере, “нашей единой заступнице, прибежищу и покрову”. В Посвящении говорится о пользе чтения житий святых. Здесь же имеются сведения о трудных исторических обстоятельствах и условиях, при которых происходило издание книги19. Предисловие Патерика восходит к польскому изданию Сильвестра Коссова, направлено против хуления на святых Печерской обители и расположено в виде вопросов и ответов.

В зависимости от авторства произведений структура Патерика поделена на три части: в первую часть вошли жития святых, написанные Нестором или созданные на основе его сочинений, во вторую – произведения Поликарпа, в третью – статьи, написанные епископом Симоном. Дополнительно в состав Патерика 1661 г. вошли жития его авторов – летописца Нестора, архимандрита Поликарпа и епископа Симона; сказания о “чуде” 1463 г. и “мироточивых главах”; предметно- именной указатель “Собрание вещей изрядных, обретающихся во всех главизнах книги сея”. В конце книги – “Погрешения типографская” с просьбой к читателям о прощении “делавшим в время мятежно”.

Помимо уникальности состава, Патерик или Отечник Печерский, является также выдающимся памятником в полиграфическом отношении киевских изданий второй половины XVII в. Книга богато иллюстрирована и содержит 49 гравюр с 49 досок, 11 заставок с 9 досок, 21 концовку с 8 досок, многочисленные инициалы с многих досок, наборные украшения, гравированную рамку на титульном листе, а также гравированное изображение герба России и планы пещер Киево-Печерской лавры.

Для современного читателя гравюры представляют интерес не только как иллюстративный материал, но и как источник по истории страны. По мнению исследователей, изображение соборной Успенской церкви и планы пещер лавры сделаны с натуры20. Кроме того, любопытно видение и отображение русских мастеров XVII в. истории своего монастыря и его подвижников, среди которых один из первых историков страны – Нестор летописец.

Большинство гравюр выполнено известным мастером Илией в период с 1655 по 1660 гг. В связи с длительным этапом создания гравюр исследователи считают, что издание Патерика было задумано еще архимандритом Петром Могилой (ум. 1647 г.), при кото7ром в период борьбы православной церкви с протестантской и католической, как проявление движения за национальную независимость, была проведена канонизация “рядовых” печерских святых21.

Киево-Печерский патерик неоднократно издавался как на церковно-славянском языке (печатные издания или по отдельным спискам рукописей), так и в переводе на русский язык22. Непосредственно печатное издание памятника на русском языке было издано в 1897 и 1900 г. в Москве в переводе Е. Поселянина “в его полном составе, без малейших пропусков”23.

 

*  *  *

 

Несмотря на церковную направленность сборника, агиографические штампы и давность событий, Киево-Печерский патерик – живой литературный памятник и для современного читателя. Прежде всего, сборник дает представление об истории Киево-Печерского монастыря, основанного в ХI столетии и его первых подвижниках, рисует картины из жизни Киева того времени, выстраивает сложные взаимоотношения между монастырем и миром, монастырем и княжеской властью. При этом “почерк” каждого автора, несмотря на диктат жанрового канона, достаточно хорошо определяем.

По мнению Ольшевской, рассказы Симона были написаны в духе переводных патериков, в то время как Поликарп “не просто записал рассказы учителя о печерских святых, а выступил в Патерике как историк-исследователь, как писатель-публицист”24. Эти черты особенно ярко проявляются в рассказах о киевских князьях. Так, например, Симон, вероятно, в силу своего сана отстаивает в Патерике мысль о великой миссии преемников Владимира Мономаха и, не поднимаясь до уровня критического осмысления действительности, рисует идеальный образ князя-монаха (Житие о Николе Святоше, князе Черниговском). Поликарп, напротив, несмотря на, казалось бы, заслуги князя Святополка Изяславича перед монастырем (в рассказах Нестора Святополк Изяславич - покровитель монастыря и инициатор канонизации Феодосия Печерского), выступает с резким осуждением князя, виновника бед, обрушившихся на Русь (Житие о Прохоре чудотворце).

Открывается Патерик жизнеописаниями первых Печерских игуменов – преподобных Антония (ум. 1073 г.) и Феодосия (ум. 1074 г.), олицетворяющих, по словам Г.П. Федотова, “два потока духовной жизни: один – пещерный, аскетико-героический, другой – надземный, смиренно-послушный, социально-каритативный”25. Основатель Киево-Печерского монастыря игумен Антоний – яркий представитель крайней степени религиозного подвижничества, родился в 983 году в г. Любеч, дважды побывал на Афоне, где принял постриг и приобщился к аскезе. Вернувшись в 1028 г. в Киев, поселился в Иларионовой пещере на Днепре. Вскоре вокруг него собрались ученики и последователи, среди них – Никон Великий, Феодосий Печерский, Моисей Угрин и другие. Они также выкопали себе пещеры, в пещерах же устроили церковь, трапезную, общий подземный ход, поставили над пещерами деревянную церковь в честь Успения Божией Матери. Так было положено начало Киево-Печерской обители, зафиксированное летописцами под 1051 г.

Об авторитете Антония, прославившегося своими монашескими подвигами, свидетельствует тот факт, что в 1054 г. к нему пришел за благословением вступивший на киевский стол князь Изяслав. Однако осложнение отношений с князем в 1061 г. привели к тому, что Антоний предпочел оставить монастырь и удалился в Ближнюю, так называемую “Антониеву”, пещеру. Игуменом монастыря стал Варлаам, а затем с 1067 г. – Феодосий, при котором в 1073 г. был возведен каменный Успенский собор, а сам монастырь из пещерного превратился в общежительный.

По мнению исследователей, малая распространенность Жития преподобного Антония, написанного не позднее 90-х гг. XI в., а затем и его утрата связаны с тем, что роль Антония в деле основания Киево-Печерского монастыря была со временем приписана Феодосию. “В религиозно-политической борьбе эпохи,- пишет Ольшевская,- победила “феодосьевская” школа монашества, занявшая прокняжескую позицию и противостоявшая греческой митрополии, активно участвовавшая в общественной жизни страны и осуждавшая крайние степени религиозного подвижничества – затворничество, отшельничество, юродство”26.

Рассказы Патерика, названные в печатном издании “житиями”, в отличие от жизнеописаний святых, не дают целостного повествования о том или ином подвижнике. Задача “списателя” рассказать о сaмом значительном в подвижнической деятельности героя с момента его прихода в обитель. Источниками рассказов о печерских святых для авторов служили большей частью не летописи, а монастырские предания. Как пишет Дмитриев, “все рассказы Патерика остросюжетны, элемент чудесного в них носит сказочный характер. Различные сюжеты преследуют своей целью проиллюстрировать ту или иную христианскую добродетель, показать подвиг монаха во славу христианской морали”27.

Один из ярких примеров – рассказ о Моисее Угрине, который вместе с братьями пришел из Венгрии на службу к русским князьям. Один из его братьев Георгий, служивший конюшим у князя Бориса, погиб вместе с князем по приказу Святополка Окаянного в 1015 г. на реке Альте (см. Житие Бориса и Глеба28). Другой, Ефрем, по смерти Георгия стал монахом и по преданию основал Борисоглебский монастырь в Торжке (см. Житие преподобного Ефрема Новоторжского29).

Сюжет рассказа о Моисее Угрине в Патерике перекликается с историей прекрасного Иосифа (ср. Бытие 39). По воле обстоятельств Моисей во время войны Ярослава Мудрого с королем Болеславом оказался в плену у поляков, где подвергся настойчивым домогательствам со стороны одной вдовы. Но ни хитрости женщины, ни обещания свободы, ни богатство, ни истязания, ни плотское искушение – ничто не отвратило стремления юноши к монашеской жизни, которой он смог достичь только после смерти самого Болеслава и этой женщины. По возвращении на родину Моисей постригся в Киево-Печерской лавре, “чтобы впоследствии стать здесь хранителем и защитником целомудрия”30.

Киево-Печерский патерик – это не просто сборник рассказов о монахах одного из монастырей Руси, это своего рода энциклопедия жизни того времени, быта, традиций и обычаев. Так, например, в предании о варяге Шимоне (в крещении Симон), отдавшим золотой венец и пояс весом в пятьдесят гривен золота на создание Успенской церкви, переданы сведения о зарождении одного православного похоронного обряда, известного в России и до сего дня. Варяг Симон завещал себя похоронить с молитвой, написанной для него на листке преподобным Феодосием Печерским.

Речь здесь идет о так называемой “разрешительной молитве”: “лист с этой молитвой (разрешающей умершего от бывших на нем клятв и запрещений и испрашивающей отпущения тех грехов, в которых он не каялся) кладется покойникам в гроб, а в случае заочного отпевания может просто зарываться в землю”31. По свидетельству иностранцев, эти письма писались покровителю Руси святому Николаю или предназначались апостолу Петру. Этот обычай получил распространение только на Руси, а само письмо в народе стали называть “пропуском” или “подорожной”.

В Киево-Печерском патерике мы находим сведения и о первом известном по имени русском иконописце Алимпии или Алипии (ум. ок.1114 г.). Согласно рассказу Патерика Алимпий был отдан родителями в научение иконописному мастерству. Учителями его стали цареградские мастера, украшавшие мозаикой Печерскую церковь (1083-1089 гг.). Когда роспись собора была закончена, Алимпий постригся в монахи.

Мастерство Алимпия, который “добре извык хитрости иконной”, пользовалось среди его современников уважением, а иконы, им написанные или ангелом, ему помогавшим, творили чудеса. Как показало исследование современных ученых, всемирно известные мозаики Михайловского Златоверхого собора в Киеве принадлежат работе прославленного печерского монаха.

В искусстве Алимпия искусствоведы видят близость к традициям константинопольской художественной школы, отмечая при этом создание им своего собственного художественного языка, в котором преобладает чисто русское начало. “Мерцающей живописью” называют мозаики Алимпия. По словам В.В. Долгова, “чрезвычайно утонченные и яркие, мозаики Михайловского собора являлись выдающимся произведением древнерусской живописи и убедительно свидетельствовали о том, что в Киевской Руси того времени уже сложилась национальная школа изобразительного искусства, свободная от влияния Византиии”32.

К сожалению, оба собора, в украшении которых принимал участие великий древнерусский художник, не дошли до нашего времени: Успенский собор Киево-Печерской лавры был взорван фашистами во время Великой Отечественной войны, Михайловский Златоверхий собор в Киеве взорван коммунистами в 1935 году.

Интерес профессионалов и рядовых читателей вызовут страницы, посвященные “лечцам” Печерской обители. Как пишет Т. Можарская ““лечцы” Древней Руси – типичные представители народной медицины. Секреты исцеления передавались “в семейных школах” из поколения в поколение…. Введению в лечебную практику многих средств растительного и животного происхождения медицина западно-европейских стран, Византии и народов Малой Азии в значительной мере обязана народной медицине наших предков. Так, знаменитый Авиценна рекомендовал при многих болезнях мед, липовый цвет, березовый сок, называя эти средства “русскими лекарствами”33.

По свидетельству Киево-Печерского патерика в обители уже в XI в. была больница. Первыми врачами авторы Патерика называют Петра Сириянина, Дамиана, Алимпия, Григория, Атанаисина, Агапита. Некоторые из них лечили все болезни, другие то, к чему были уготованы. Так, Григорию был дан дар изгонять бесов и он мог исцелять душевнобольных, Алимпий помогал тем, кто страдал от кожных болезней. Пациентами Дамиана были дети.

Большой популярностью не только в монастыре, но и за его стенами пользовался Агапит. “В подвижничестве и в лечебном деле” он следовал основателю монастыря Антонию, получившему знания, вероятно, на “Святом Афоне”. Агапит лечил разные болезни. Его пациентами были как простые люди, так и бояре, князья и члены их семей. Среди тех, кого вылечил печерский целитель, был князь Владимир Мономах. Лечил Агапит в основном травами, а успех его лечения исследователи связывают с умением подбирать больному продукты питания.

Первый портрет Агапита выгравировал в Киево-Печерском патерике гравер Илия. В 1986 г. московский судмедэксперт С.А. Никитин создал скульптурный портрет талантливого целителя по методу известного ученого М.М. Герасимова. Агапит изображен с пучком целебных трав34.

Подробности подвижнической и обыденной жизни иноков хорошо проиллюстрированы на гравюрах Патерика, отражающих этап становления древнерусского искусства гравирования. В рассматриваемый период гравюры – неотъемлемые части единого целого с текстом. Это еще не самостоятельные произведения, их задача проиллюстрировать словесный материал, помочь раскрыть содержание, воздействовать на зрительные центры человека и украсить книгу35.

Одной из ярких иллюстраций является гравюра о “проскурниках” Спиридоне и Никодиме. За неспешной работой иноков – важное и ответственное дело, не терпящее суеты: выпекание просфор. В левом углу – печь, рядом с ней лопаты и ухват – детали повсеместного древнерусского быта. Справа за столом Никодим, слева, возле печи – Спиридон. Языки пламени – эпизод тушения пожара в “пеклянице”, напоминающий “рассказ Синайского патерика о Георгии из Каппадокии, который однажды влез в только что протопленную печь и вытер ее своим плащом”36.

Патериковые рассказы наравне с отдельными житиями святых всегда были любимым чтением на Руси. К рассказам Киево-Печерского Патерика обращались в своем творчестве Н.С. Лесков и Л.Н. Толстой. Первый поэт России А.С. Пушкин высоко ценил художественные достоинства памятника, искренне восхищался “прелестью простоты и вымысла” его рассказов37.

 

 

Примечания

  1. Ольшевская Л.А. “Прелесть простоты и вымысла…” // Древнерусские патерики: Киево-Печерский патерик. Волоколамский патерик.- М., 1999.- С. 233. См. также: Федер В.Р. Сведения о славянских переводных патериках // Методические рекомендации по описанию славяно-русских рукописей для Сводного каталога рукописей, хранящихся в СССР.- М., 1976.- Вып. 2, ч. 1.- С. 212.
  2. Ольшевская Л.А. “Прелесть простоты и вымысла…”.- С. 233.
  3. Дмитриев Л.А. Киево-Печерский патерик: Комментарий // Памятники литературы Древней Руси. XII век.- М., 1980.- С. 692.
  4. Шахматов А.А. Киево-Печерский патерик и Печерская летопись.- СПб., 1897.
  5. Абрамович Д.И. Исследование о Киево-Печерском патерике как историко-литературном памятнике.- СПб., 1902.- XXIX, 213 с.
  6. Ольшевская Л.А. Типолого-текстологический анализ списков и редакций Киево-Печерского патерика // Древнерусские патерики.- С. 256-257.
  7. См.: Кубарев А. О Патерике Печерском // Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских (далее ЧОИДР).- М., 1847.- №9.- С. 5-6, прим. 9.
  8. Конявская Е.Л., Прохоров Г.М Арсений // Словарь книжников и книжности Древней Руси.- Л., 1988.- Вып. 2., ч. 1.- С. 69
  9. Ольшевская Л.А. Типолого-текстологический анализ списков и редакций Киево-Печерского патерика.- С. 270.
  10. Васильев В. История канонизации русских святых // ЧОИДР.- М., 1893.- Кн. 3, отд. 3. - С. 111.
  11. Ильина Т.А. Митрополит Киприан и тверской епископ Арсений: исторические и творческие связи // Търновска книжовна школа. Седми международен симпозиум. Велико Търново. 8-10 октомври 1999.- Велико Търново (в печати).
  12. Ольшевская Л.А. Типолого-текстологический анализ списков и редакций Киево-Печерского патерика.- С. 284.
  13. Розов Н.Н. Книга в России в XV веке / Под ред. С.П. Луппова.- Л., 1981.- С. 20.
  14. Ольшевская Л.А. Типолого-текстологический анализ списков и редакций Киево-Печерского патерика.- С.297. См. также: Робинсон А.Н. Борьба идей в русской литературе XVII в.- М., 1974.- С. 312-313.
  15. Абрамович Д.И. Исследование о Киево-Печерском патерике как историко-литературном памятнике.- С.98, 108-109.
  16. См.: Кучкин В.А. Фрагменты Ипатьевской летописи в Киево-Печерском патерике Иосифа Тризны // Труды отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинский дом).- Л., 1969.- Т.24.- С.196-198.
  17. Ольшевская Л.А. Патерик Киево-Печерский // Словарь книжников и книжности Древней Руси.- Л., 1987.- Вып.1.- С.311.
  18. Ольшевская Л.А. Типолого-текстологический анализ списков и редакций Киево-Печерского патерика.- С. 309.
  19. Титов Ф. О Киево-Печерском патерике // http://library.kr.ua/elmuseum/bookart/paterik/rus.html
  20. Украинские книги кирилловской печати XVI–XVIII вв.: Каталог изданий, хранящихся в Гос. б-ке СССР им. Ленина / Гос. б-ка СССР им. В.И. Ленина. Отд. редких книг.- М., 1981.- Вып. 2, ч. 1: Киевские издания 2-й половины XVII в. / Сост. А.А. Гусева и др.- С. 14.
  21. Ольшевская Л.А. Патерик Киево-Печерский.- С.310.
  22. См. библиографию к статье: Ольшевская Л.А. Патерик Киево-Печерский.- С.312.
  23. Поселянин Е. От переводчика к первому изданию// Киево-Печерский патерик: Полное собрание житий святых в Киево-Печерской лавре подвизавшихся / Пер. Е. Поселянина.- 2-е изд.- М., 1900.- С. 4.
  24. Ольшевская Л.А. “Прелесть простоты и вымысла…”.- С. 236.
  25. Федотов Г.П. Святые Древней Руси.- М., 1990.- С.76-77.
  26. Ольшевская Л.А., Травников С.Н.. Патерик Киево-Печерский: Комментарии // Древнерусские патерики: Киево-Печерский патерик. Волоколамский патерик.- М., 1999.- С. 392.
  27. Дмитриев Л.А. Киево-Печерский патерик.- С.693.
  28. Сказание о Борисе и Глебе // Библиотека литературы Древней Руси.- СПб., 1997.- Т. 1: XI-XII века.- С. 336.
  29. См. издания Пролога (под 28 января) и рукописные жития святого (ГАТО. Ф. 1409.- Оп. 1. Д. 475; РГБ.).
  30. Подскальски Г. Христианство и богословская литература в Киевской Руси (988-1237) / Пер. А.В. Назаренко; Под ред. К.К. Акентьева.- 2-е изд., испр. и доп.- СПб., 1996.- С.275.- (Subsidia Buzantinorossica.- T. 1).
  31. “Письмо к св. Николаю” в иностранных сообщениях о России // http://www.cultinfo.ru
  32. http://www.gardariki.ques.info
  33. Можарская Т. Лечили и князей, и бедняков // http://histomed.kiev.ua/agapit
  34. Там же.
  35. См. Разбор сочинения Д. Ровинскаго: Обозрение русскаго гравирования на металле и на дереве до 1725 г. / Сост. В. Стасов.- СПб., 1858.- С. 6.
  36. Ольшевская Л.А. “Прелесть простоты и вымысла…”.- С. 234.
  37. Пушкин А.С. Письмо к П.А. Плетневу // Полное собрание сочинений.- М.; Л., 1941.- Т. 14.- С. 163 (переизд.: М., 1996).

 

Гадалова Г.С., главный библиотекарь Информационно-библиографического отдела НБ ТвГУ